Прима-балерина Мариинского театра, в тридцать лет ставшая народной артисткой, а к своему нынешнему юбилею - мировой звездой, обладательница шести «Золотых масок» и еще немыслимого числа различных наград и званий, Диана Вишнёва в последнее время серьезно занялась современным балетом. Результат - не менее фантастический, чем в балете классическом. Понятно, что каждый день этой выдающейся женщины расписан по минутам. Но, приехав после очередных гастролей в Петербург, она нашла время, чтобы встретиться с поклонниками. И начала разговор с города, в котором родилась и в котором стала той, от чьего таланта в восторге балетоманы во всех уголках земного шара.
Спиноза от балета
- Этот город питает, но иногда раздражает. Я - человек Петербурга, я всегда рада сюда приезжать, но и уезжать рада. Потому что город тяжелый. Это чувствуется. Но с каждым годом я понимаю, как мне повезло, что я здесь родилась, в городе, о котором можно только мечтать. И какая профессия в Петербурге может быть лучше, чем профессия балерины?
- Но вы ведь это не сразу поняли…
- Да, я была обычным ребенком, у которого родители - из науки, и развивали они меня среднестатистически: по музеям водили, в кружки записывали. Но когда попала в Вагановское училище, то сразу поняла: что-то должно в моей жизни измениться. И хотя меня сразу не приняли и я еще год занималась, чтобы туда попасть, у меня сразу началась другая жизнь.
- Вас не приняли?!
- Не приняли, да и потом никаких особых надежд на меня не было. Моя мама говорила педагогу: «Она же никогда «Жизель» не сможет танцевать». А педагог ее утешала: «Ну может, тогда что-то характерное…» Я это все слышала, а потом уходила в соседний класс и работала, исправляла недостатки. Но если некоторые «танцуют ногами», то я прежде всего «танцую мозгами». Меня одна преподавательница в училище даже называла Спинозой. А я тогда не знала, кто это, и думала, что это «заноза».
- И как «Спиноза-Заноза» добилась того, чего добилась?
- Повторяю, я танцую головой. Я не могу просто так крутить тридцать два фуэте, мне надо точно знать, почему и зачем каждое из них. Я обдумываю любое движение. А поскольку я, как, наверное, и все, ленивая, то только четкое знание того, что и для чего я делаю, может вывести меня из этого состояния.
«Молоко, разлитое в невесомости»
- А красота как-то помогает добиться успеха в балетном деле? Вот журнал «Vogue» назвал вас «красотой в движении», а хореограф Жан-Кристоф Майо, который поставил для вас балет «Грани», назвал ваш танец «молоком, разлитым в невесомости».
- Мойо, кстати, когда я приезжала к нему в гости, просил меня плавать в озере, чтобы он еще раз мог посмотреть на движения моих рук. А вообще я никогда не использовала свою внешность, никогда не пряталась за нее. Красота должна быть изнутри или она закладывается образом.
- Что главное для танцора?
- Профессионализм. У человека может быть талант, харизма, обаяние, но если нет профессионализма, он не выдержит, сломается. Не каждый готов сражаться, бороться. Вот профессионализму в школе Вагановой меня и выучили. И можно на этой школе существовать всю жизнь…
- Но?..
- Я преклоняюсь перед школой, но этого недостаточно, чтобы стать балериной в сегодняшнем мире.
- Поэтому вы обратились к современному балету?
- В классическом балете мы зашорены. Нас все время ругают и ругают, говорят, какой ты плохой. И гаснешь, и убиваешь себя. В театре от тебя все время ждут чуда. Поэтому я и решила поработать с выдающими современными хореографами - без всяких посредников, театров. И я стала другим человеком. Это как в личной жизни - появляется «твой» мужчина, и понимаешь, что ты не такая и плохая.
Все стереть и начать заново
- А какие-то кардинальные различия между классикой и современным балетом есть?
- Если классические танцовщики - люди воздуха, во втором акте «Жизели», например, надо просто превратиться в дух, не касаться воздуха, то в современном балете - люди земли. В классическом балете слышат ушами, в современном - телами.
- Одной из последних ваших работ стал балет «Татьяна», поставленный Джоном Ноймайером на музыку Леры Ауэрбах. Вы слышали его телом?
- Когда я его танцую, а это два с половиной часа, за которые я проживаю десять лет жизни своей героини, время для меня останавливается. Это скорее не балет, а драматическое произведение. Кстати, Ноймайер сначала собирался делать «Евгения Онегина», но потом Онегин как-то ушел на второй план, а на первый вышла Татьяна. Во многом тут дело в композиторе, Лера Ауэрбах - русская, внесла много свойственных только нам нюансов, а когда писала музыку, то перед ней стоял мой портрет. Музыка эта в хорошем смысле слова просто сводит меня с ума.
- И как вы выдерживаете такие нагрузки?
- Если я понимаю смысл, для чего все делаю, вижу уважение коллег и любовь зрителей, то это главная награда. А потом - все стереть, и каждый день начинать все заново.
Анна ВЕТЛИНСКАЯ,
интернет-журнал «Интересант»
