Режиссер Юрий Грымов, в свое время заклеванный любителями словесности за киноинтерпретацию тургеневской «Муму», не угомонился и по-прежнему тянется к прекрасному. Вслед за невинной собачкой галерею экранизированных им образов пополнили чеховские три сестры. Грымовской волей незабвенные Ольга, Мария и Ирина живы и сейчас. Только перешли в почтенную возрастную категорию, да получили ответ на вопрос, которым заканчивается пьеса: «…еще немного, и мы узнаем, зачем мы живем, зачем страдаем... Если бы знать, если бы знать!» Ответ, в общем, безрадостный. Но если в доме есть, что выпить, - вполне терпимый.
Как всегда, в начале рецензии скажем для нетерпеливых: фильм, выходящий на широкий экран 19 октября, получился атмосферным. Текст пьесы сохранен процентов на 95. Картинка, снятая в градациях серого, - стильная. Актерские работы на высоте. Если вам в принципе по силам вытерпеть интеллектуальное кино продолжительностью более двух часов, - покупайте билет, не сомневаясь. Встречающиеся отклики о грымовских «Трех сестрах», что, мол, редкостная тягомотина - гнусные наветы. Хотя, да - пинков под задницу или физиологических приколов в фильме нет. Если не считать режиссерских манипуляций с возрастом.
На минувшем «Кинотавре», где впервые показали картину, многие пеняли Грымову, что тот в поисках нового смысла пьесы пошел на геронтологический эксперимент в классике. Такой критики принять нельзя: эксперименту этому ровным счетом тридцать лет и три года. В 1984 году умудрились создать экранизацию постановки МХАТа, где 29-летнюю Ольгу сыграла 59-летняя актриса, исполнительницы ролей остальных сестер тоже сильно расходились с первообразами по возрасту. Так что Грымов, приготовив своим актрисам возрастные роли, поступил гораздо честнее создателей предшествующих экранизаций. Которые после новых «Трех сестер» стало смотреть еще невозможнее.
Но вернемся собственно к фильму. Перед нами - серое лето (и после наступит такая же серая зима). Дом Прозоровых превратился в нелепое, суматошное стеклянно-деревянное пространство (Грымову удалось заполучить для съемок дачу академика Трофима Лысенко - да-да, того самого гонителя генетики). Ольге (Людмила Полякова) - уже 65 лет, Маше (Анна Каменкова) и Ирине (Ирина Мазуркевич), соответственно, 59 и 56. Все они, как и в пьесе, душевно неприкаянны. Камера не щадит героинь - зритель не найдет даже следов былой красоты на их лицах. Детей нет. Любимых - тоже, а даже если и есть, как в случае Маши и Вершинина, - то что толку. «Всё одинаково неинтересно» - звучит как заклинание. Лишь одна страсть, преодолевшая столетия: «В Москву! В Москву!»
Эта мантра слышна все три с половиной года, пока происходит действие. Но - «Бога нет, счастья нет, денег нет», - резюмирует Маша и призывно поигрывает графинчиком. Девушку можно понять: иначе в прозоровском дурдоме не выжить.
Дети, в полном согласии с классиком, есть только у Андрея Прозорова (Владимир Носик) и его супруги Натальи Ивановны (актриса Натали Юра - юное открытие Грымова, прибывшее на большой экран из родного Владивостока). Но их пошлый союз выглядит в картине на фоне возрастного конфликта почти как статья Уголовного кодекса. Дряхлость персонажа Владимира Носика подчеркивается полуразлагающейся игрой в настольный теннис (не очень удачный оммаж актеру, напоминающий об одной из лучших его ролей в фильме «Самая обаятельная и привлекательная»). А Натали Юра была весьма органична в роли вертихвостки-овуляшки: вся обтягивающаяся, напомаженная, залаченная, в блестках и розовом. Этот мерзкий цвет ощущается просто физически - несмотря на то, что лента, как уже говорилось, снималась в оттенках серого.
На премьере картины актриса из образа так и не вышла. Но была непосредственно откровенна, горделиво поведав о задавшейся кинокарьере: после прикосновения к чеховскому миру Натали ожидала роль в фильме с Брюсом Уиллисом в главной роли, а с Дольфом Лундгреном она уже снялась. И в самом деле - с таким типажом есть все основания для успеха в Голливуде. Если Натали Юра сохранит свою органичность, а на фабрике грез найдется костюмер, который правильно подберет мини-юбку и бюстгальтер, то она вполне может эффектно предстать в образе, скажем, ведущего специалиста по ядерной энергетике, которую будет вызволять из лап террористов очередной Джеймс Бонд.
Мужские образы в картине прекрасны до безобразия. Жалкими, никчемными особями - пусть иногда и скрывающимися под маской брутальности и псевдорешимости - выведены на экране Соленый (Александр Балуев), Кулыгин (Александр Пашутин), Вершинин (Максим Суханов) и доктор Чебутыкин (блестящий мастер-класс патриарха отечественного кино Игоря Ясуловича). На действенное движение души способен лишь Тузенбах (Игорь Яцко). Ну таких и убивают в первую очередь, еще Чехов об этом предупреждал. А так - всё страшно и неприглядно. И доктор снова задолжал Прозоровым за комнату, и у Вершинина жена опять отравилась - «а лучше бы повесилась», - горестно признает муж. Чеховская чайка в грымовском иносказании трансформировалась в стаю похабных голубей, одолевающих дом Прозоровых, которые привечают этих крыс с крыльями. По горькой иронии на единственное разумное действие оказывается способна ужасная Наталья Ивановна, разрушающая голубятню со словами: «Полный дом сонных стариков». И, как ни горько, становится лучше.
Но всё это - лишь богатая картинка, на фоне которой три сестры возвышаются как три мойры, запутавшиеся в нитях собственных судеб. Ряд деталей-символов позволяют заглянуть за ужасную изнанку чеховского мира. Старческие, натруженные, устало расставленные ноги Ольги. Постаревшие на два десятка лет глаза Маши в момент расставания с Вершининым. И, пожалуй, мы видим лучшую роль Ирины Мазуркевич: безрадостно прожитые годы выхолодили рассудок и чувства Ирины, которые все же прорываются в чуть измененной реплике и становятся приговором: «Мне 60 лет, и мозг высох, и никакого удовлетворения, и жизнь никогда не вернется». И нет смысла в вопросе - знать бы, как сложится жизнь. Никак не сложится. Впереди осень. Впереди зима. Дотянуть бы до весны - не задаваясь вопросом, зачем. Просто наступил возраст дожития.
Евгений ХАКНАЗАРОВ,
интернет-журнал «Интересант»